“Я вот беру и несу его чемодан иногда. Но он мне этого не позволяет! Поэтому делаю так, чтоб он не заметил”..
Теплом веет от этих слов Нелли Кобзон. Она произнесла их еще 5 лет назад, в интервью корреспонденту “Только звезды”. Тогда Он был жив, а она сидела в холле и ждала его, перелистывая журнал, когда к ней подошел журналист.
Детские годы Нелли Дризиной
Нелли Дризина (по паспорту Нинель) родилась 13 декабря 1950 года в Ленинграде в семье советских интеллигентов. Мама девушки была красавицей, утонченной, грациозной, с прекрасным вкусом. После войны она вышла замуж за Михаила Дризина, участника войны, прошедшего ее от корки до корки, бывшего танкиста и орденоносца, виртуозно играющего на нескольких музыкальных инструментах.
После войны отец Нелли устроился работать начальником трикотажного цеха и семья жила обеспеченной, счастливой жизнью. Но когда ей исполнилось 7 лет, а младшему братику Грише 3 годика, против папы сфабриковали так называемое “трикотажное” дело и его присудили к 15 годам тюремного заключения.
Семья оказалась в тяжелой ситуации. Конфисковано было абсолютно все, им оставили только просторную, прекрасную квартиру, три кровати, три стула и стол, три чашки и тарелки на столе. Нелли Михайловна вспоминает, как унесли даже ее игрушки – немецкие куклы в неописуемой красоте платьях, у которых закрывались и открывались глазки.
Папина библиотека
Спасти удалось только папину библиотеку с редчайшими экземплярами книг. Юная Дризина их читала и перечитывала, вытирала с них пыль, относилась как к живым созданиям по ее собственному признанию. Когда же не на что было купить еду – мама их продавала.
Маме Нелли не о чем было беспокоиться, когда муж был рядом. Она вела ничем не омраченную, беспечную жизнь, нижнее белье заказывала в Риге, а шляпки и перчатки в Таллине. Теперь же ей приходилось брать несколько работ, чтоб справиться с навалившимися проблемами, поднять детей, дать им образование.
Школа и учеба на повара
В школе Нелли называли “куколкой”. Девочка Была необыкновенно хорошенькой, всегда опрятной, по особенному красиво одетой. Обладала даром располагать к себе всех, с кем ее сводила жизнь – одноклассников, учителей, просто знакомых.
После школы девочка решила продолжить учебу в техникуме общественного питания. Как она позже объясняла свой выбор: ведь были же сложные времена, и хотелось помочь маме, семье! Учеба в техникуме, кстати, ей очень даже помогла по жизни. В недавних интервью у нее загораются задорные смешинки в глазах:
” Да я как сейчас помню, сколько мяса и овощей надо класть в борщ по ГОСТу”.
Первые романтические чувства
Приблизительно в этот же период у Нелли появляется ухажер. Скромный молодой человек, закончивший Военмех. Она вспоминает его с признательностью: “Он водил меня в консерваторию, на выставки”. Когда в Эрмитаж привезли “Мону Лизу” Леонардо да Винчи, именно со своим первым кавалером они отправились полюбоваться на эту “необыкновенную” по ее ощущениям картину.
Однако, мама внезапно оказалась против намечающегося союза дочки и инженера. Встала в несокрушимую оппозицию, заявив, что дочь у нее начитанная, видная, а это бесперспективная для нее партия.
Нелли смеется: “Прямо согласно одесскому ругательству: “Да чтоб твоя дочка вышла за инженера!”
Заговорщицы
И вот мама со своей подругой-москвичкой сговорились потихонечку отвадить ее от мыслей о друге. Было решено как бы безотносительно чего-либо пригласить юную барышню в Москву и там познакомить ее с более солидным кандидатом в мужья. Как никак – 20 лет девушке, так можно и старой девой остаться.
Не догадывающаяся об истинной подоплеке приглашения, Нелли с удовольствием отправилась в столицу. И вот здесь-то и случилась судьбоносная встреча.
Я помню чудное мгновенье
Оказавшись на вечеринке в модном доме эстрадного артиста Эмиля Радова, Нелли обнаружила себя в компании шумной, веселой московской богемы. В одной из комнат гости застольничали и пили, а в другой – смотрели кино. Во втором помещении, где шел показ фильма “Белое солнце пустыни”, было темно, Неле уступил место какой-то мужчина, которого она толком не разглядела. Когда зажгли свет, их представили друг другу. Таинственным незнакомцем оказался Иосиф Кобзон.
Улыбается своим воспоминаниям: “Он был одет так модно и стильно. В бежевый вельветовый пиджак”. Нелли, конечно же знала его по “Голубым огонькам”. Вся страна его знала. Иосиф Давыдович спустя много лет признавался, что хотел ей сделать предложение в первый же день, до того ему понравилась белокурая скромница. Но не хотелось обжечься в третий раз. Два ярких, но неудачных брака до этого момента с певицей Верой Кругловой и кумиром всей страны Люсей Гурченко – могли оставить опасения о врожденной женской несуразности и неудобствах совместной жизни кому угодно. К тому же, разница в возрасте была достаточно большая – Нелли на тот момент было 20 лет, Иосифу 33. Надо было лучше узнать друг друга.
В тот первый раз им удалось пообщаться всего два дня. Питерская гостья вернулась домой, оставив Кобзону свой номер телефона.
И вот тут он на полную катушку развернул телефонный роман и не давал ей покоя. Звонил беспрестанно, каждую свободную минуту – из Сибири, Дальнего Востока, Якутии, но чаще говорил с мамой будущей жены, поскольку ее не оказывалось дома. Она любила и старалась познавать и исследовать все новинки и события второй столицы – ходила на выставки, концерты, увлекалась всем, что было дорого той активной советской молодежи.
Он же был неправдоподобно занят. Вечные гастроли, куролесил по стране – Нелли даже не понимала, чего ему стоит каждый раз уделять ей внимание..
Еврейская мама
Замечательная еврейская мама – это приговор на всю жизнь. Звучит, как начало прекрасной комедии. На самом деле мама Иосифа ужасно хотела женить его. На время встречи с Нелли, он больше года, как был в разводе. Мама мечтала женить его на хорошей, воспитанной, образованной девушке. Об актрисах и других сокровищах сцены она слышать больше не желала. И вот, когда Иосиф ей заявил, что встретил хорошую еврейскую девушку, Ида Исаевна была в восторге!: “Я хочу эту еврейскую девочку!”.
О маме Иосифа Давыдовича у Нелли остались самые теплые воспоминания и чувство глубокой благодарности. “Она многому меня научила и что самое важное – готовить так, как готовила сама!” И чуть ли не с гордостью говорит, что когда Иосиф хвалит ее борщ словами “почти как у мамы”, она чувствует, что ее наградили “Оскаром”.
Кобзоны и Высоцкие
Поженились Кобзоны в ноябре, а за несколько месяцев до свадьбы решили съездить вместе в отпуск в Сочи, чтоб Иосиф и будущая теща пообщались. Расклад был такой – женская половина – Нелли, ее мама и подруга – остановились в двухместном номере, а Иосиф Давыдович – этажом повыше. И вот, возвращаются как-то они из ресторана, а на пороге их гостиницы промокшие до ниточки Владимир Высоцкий и Марина Влади. Оказывается, плыли две звезды на пароходе “Грузия”, сделали привал в Сочи, прокутили все деньги и опоздали на пароход. И денег больше нет, и в гостинице не поселяют вместе – они не расписаны.
Кобзон сразу предложил им свой номер, а сам устроился на балконе Дризиных. Ввалились все в комнату мокрые после проливного дождя и счастливые донельзя. Нелли рассказывает, что на Марине Влади были ультрамодные вьетнамки, и ее как-то на всю жизнь поразили невероятно красивые и ухоженные ножки француженки.
Медовый месяц
После свадьбы, молодожены остановились в маленькой квартире Иды Исаевны. Жили впятером – мама Иосифа, сестра Гела с мужем, и Нелли с Иосифом. Первую брачную ночь провели у знакомых, а затем переехали в больничную палату. Друг Кобзона, врач-кардиолог Николай Романович Палеев, предложил перекантоваться в больничном помещении, где из мебели имелись лишь кровати и тумбочки. А мыться приходилось там же, где и всем пациентам этого этажа.
Несмотря на технические неполадки медового месяца, а может и благодаря им – 60 дней больничной жизни чета Кобзонов вспоминает с нежностью. Молодые, счастливые, неустроенные и толпы гостей всегда! Они умудрялись устраивать шумные застолья на радость всем находящимся на лечении.
Всегда на передовой
Кобзон всегда был лидером, “корифеем”, как его с гордостью называет жена. Внутреннее пламя – быть впереди и помогать другим – горело в нем всю сознательную жизнь. Она рассказывает, как на одном из концертов Валерий Леонтьев со сцены попросил поднять руки тем зрителям, кому когда-либо помогал Иосиф Давыдович. И тут же в зале образовался лес рук. А она, его прелестная, молчаливая жена, сидела вся растаявшая, сияя любовью к мужу.
Вспоминает Владимир Винокур: “Он отрывает свою жизнь от себя, от семьи, чтоб отдавать ее людям”.
Когда журналисты спрашивают ее, в какие моменты ей было тревожно за него, Нелли вспоминает, как он 9 раз летел в Афганистан поддержать ребят своими песнями. Кобзон ездил в Припять после чернобыльской катастрофы. В зале люди сидели в респираторах, он же пел несколько часов подряд. А ведь о радиации тогда было мало, что известно. И хорошо, что все обошлось, хотя в горле першило еще долго. Иосиф первым сумел договориться с террористами на “Норд-Ост” на Дубровке и вывести беременных женщин и детей.
“Я вышла замуж за глыбу”, – Нелли понимала это с первых же минут знакомства с ним. Он знал свои силы и стремился во все горячие точки – был уверен, что сгармонизирует ситуацию своей могучей энергетикой.
Костюмерша
Но это все было позже.. А пока муж устроил ее костюмершей в свою группу, чтоб вместе ездить на гастроли, не расставаться надолго и быть вместе, насколько это возможно. Нелли в одно время училась в мастерской эстрадного разговорного жанра, и иногда с удовольствием вела концерты мужа в качестве ведущей.
Но после рождения сына Андрюши и особенно Наташи, поездки пришлось оставить. Дочка после рождения долго болела, детям был необходим более спокойный образ жизни.
Первая квартира
Интересно рассказывает Нелли о своей первой квартире. Кобзон все время гастролировал, и весь дом, дети, уют, комфорт и ремонты оказались на ее плечах. Так вот, он купил кооперативную квартиру и уехал с гастролями, а когда вернулся – его ждал новенький, обставленный с любовью домашний очаг. Иосиф тут же пригласил гостей, стал открывать шкафы и показывать им полотенца, одежду, посуду.
Когда жена после ухода друзей удивилась – зачем же демонстрировать содержимое шифоньера, кто так делает? Он ответил, что ему уже 35 лет и у него никогда этого не было.
Поклонницы по всему Союзу
Нелли Михайловна даже сейчас слегка мрачнеет при вопросе о поклонницах мужа. Говорит, что просила подруг никогда ничего не рассказывать о его гастрольной жизни – может, у него и случались романы в отъездах, она предпочитает об этом не знать. Слишком сильно любила его, чтоб хотя бы допустить мысль об измене. И сама никогда не давала ему повода для ревности.
По ее ощущениям – он ее вылепил, как Пигмалион Галатею. И, кстати, растил в ней комплексы, чтоб она стремилась к непрестанному росту.
Как-то на самых ранних этапах отношений, они были в кругу друзей – ярких, талантливых людей, а Нелли сжалась где-то в уголочке.. И Кобзон сравнил ее – это прозвучало почти грубо – с бывшей женой, мол если бы Гурченко была бы на твоем месте, взяла бы гитару и спела бы, и станцевала.
Такой полуупрек, полузадиристую подколку Нелли Михайловна запомнила на всю жизнь. И внутренне смеялась: “Я, конечно, не Людмила Марковна, но я тебя очень сильно люблю и сделаю все, чтоб тебе было хорошо со мной”.
Страсть и любовь пришли позже
Нелли сознается, что поначалу ей просто нравилось быть рядом с такой личностью. Ой, как льстило, когда все проблемы решались как бы мановению волшебной палочки. Чувствовать как твоего мужа уважают, насколько он востребован и силен – потрясающее ощущение для любой женщины. А вот любовь и страсть пришли к ним позже. И забота, сентиментальность, очень трепетное отношение к жене со стороны Иосифа – тоже.
Семья
Нелли Михайлова – душа дома и семьи. Наташу и Андрея, их детей – всех-всех она обволакивает своим безбрежным участием, мудростью, заботой, лаской. Но больше всего внимания достается любимому мужу.
Внуков у четы Кобзон семеро. Но Иосиф Давыдович со всей ему присущей щедростью и страстью брать под свое крыло абсолютно всех, считает родными десять детей. Сын Андрей был женат два раза, и двоих детей первой жены Андрея от второго брака Кобзон тоже признал, как своих. А десятым внуком стал осиротевший внук его родной сестры.
Лев Лещенко рассказывает: “Он так любит, когда у него появляются внуки. На это приятно смотреть со стороны и думать – вот она, настоящая счастливая большая семья”.
Как-то Иосиф Давыдович обронил такую фразу, что для него на свете существуют лишь две вещи – его песни и Неля. И когда она рядом, ему становится легче. От тех двух жен воспоминания тоже остались хорошие ( не стал бы Кобзон плохо отзываться о своих женщинах), Но Люда Гурченко – это “же не баба? Она мужик”. А Неля дала ему всю себя, сделала картину его жизни завершенной, полнокровной. “Все у меня было, и все у меня есть. Ничего больше не нужно”. Такими были слова мэтра российской эстрады в последние дни жизни.
Он оставил громадное наследство – чудесную жену, детей, внуков со всеми ценностями, которые им привили они с Нелли, свои песни, свои истории. Жизнь его, переплетенная с судьбой страны – это и часть общей истории, всех людей огромного постсоветского пространства. Наверное, поэтому, дорогими становятся каждое слово и чувство его прекрасной спутницы – она передает Кобзона народного, которого искупала в своей женской любви. Создается некое единство, достигнутое причудливым переплетением. И отдельные какие-то может быть негативные факты, рассказанные другими людьми, теряют свое значение, становятся несущественными в свете нежности такой берегини.
Напоследок снова Высоцкий
Когда Иосиф в первый раз выписывал Нелли из роддома, рядом проезжал Владимир Высоцкий на своем красненьком “Пежо”. Он остановился, поздравил друзей и взял на руки новорожденного малыша, пожелав ему кучу хороших вещей. Кобзон усмехнулся: “Ну все. После такого крещения, Андрей станет либо гением, либо бандитом”.
Все у меня было
Была война и Янгиюль в Узбекистане, где жили Иосиф с мамой и братьями. “Мама варила конфеты-подушечки на продажу и развешивала их на веревке, чтоб обсушились за ночь. А мы, дети, ночью тайком вставали и облизывали их”. Утром ни о чем не подозревающая Ида Исаевна несла их продавать на рынок.. В количестве же разницы не было, только похудевшие оказывались конфетки. Все у него было…
